Уродливый Арес: Конец долгой войны?
Автор не имеет и не имел враждебных отношений ни с одним государством, обществом или культурой; напротив, он хорошо знаком с русской культурной традицией.
Название «Уродливый Арес» принадлежит короткометражному фильму Артуна Йереса о войне во Вьетнаме.
В последние дни мы стали свидетелями падения долгого и причудливого правления Башара Асада в Сирии, напоминавшего династическую форму власти. Хочется верить, что эта изнурительная и безобразная война наконец завершилась.
Внезапный крах сирийского правительства, объявившего о намерении восстановить единство страны и оставить гражданскую войну в прошлом, объясним лишь через призму распада более широкой сетевой конструкции, разрыва ключевых звеньев цепи. В этой конфигурации Иран выглядел государством, удерживающим цепь, а Россия — главной силой, поддерживающей её прочность.
На мой взгляд, Россия пришла к этому исходу, совершив цепь серьёзных просчётов. Главный из них — безусловная поддержка в ближневосточном регионе откровенно фундаменталистского, теократического режима Ирана, возведённого в ранг южного стратегического оплота. К этому отсталому и жестко консервативному режиму относились как к «носителю мистической интеллектуальной традиции», тогда как реальность, очевидно, была иной. Сложная, многослойная география региона населена сообществами с самыми разными убеждениями; люди устали от религиозного и этнического гнёта, бедности и войн. Навязывая собственные модели, Иран и его союзники одновременно вызывают ненависть народа и оживляют своих противников. Так происходит даже в Ливане, одном из центров нынешнего иранского влияния.
Трудно поверить, что те, кто сделал ставку на Иран, не понимали глубины своей ошибки. Но теперь для пересмотра уже слишком поздно. В политике враг твоего врага — далеко не всегда твой друг. Это заблуждение губительно и с философской, и с прагматической точек зрения. Возможно, Москва вновь попала в эту ловушку, следуя своей давней внешнеполитической инерции.
В век стремительных технологий невозможно повернуть время назад — и это уже не вопрос политических симпатий. Сегодня коммуникации позволяют каждому иначе интерпретировать своё место в мире. И стоит спросить: неужели альтернатива прошлым империалистическим войнам и поискам однополярного миропорядка — это разжигание региональной бойни руками стран, застрявших в прошлом? Вывод на авансцену самых мрачных сил, провоцирование религиозной войны, реставрация средневекового мышления под вывеской многополярности? Поддержка клерикальных режимов, отрицающих образование для девочек и казнящих людей на площадях лишь за политическую инаковость? Назвать всё это «альтернативой» — значит узаконить регресс и отрицание современности.
Сегодня Сирия превратилась в арену, где радикальные и реакционные группировки оттачивают опыт. Ответственность за это лежит как на тех, кто стремится страну расчленить, так и на тех, кто клянётся её «спасти». Политика требует баланса: абсолютное отрицание чего-либо рождает столь же радикальный ответ. Противостояние не оправдывает безоговорочной поддержки противоположного лагеря.
В социальной реальности нет чисто белого и чисто чёрного — различия переплетены. Делить мир толстыми линиями бинарных оппозиций — значит закрывать себе путь к глубокому пониманию. Либерализм не всегда гарант свободы, а коллективизм не всегда дорога к тоталитаризму; многое зависит от основания, на котором строится идеология. Неолиберальное отчуждение, на мой взгляд, стало корнем нынешнего цивилизационного кризиса, заменив взаимопомощь конкуренцией и подменив этику рентабельностью.
Ещё несколько лет назад было ясно, что ближневосточные конфликты вошли в тупик. Линии разлома провоцировались искусственно, но истинные цели оставались неясны. Лишь со временем стало понятно, что мы — свидетели событий, смысл которых станет очевиден только спустя годы. Именно поэтому обвинять людей в слепоте несправедливо: даже человек, следящий за процессами, способен сложить панораму лишь постфактум.
Решение должно быть найдено прежде всего народами региона. Они будут встречаться, вести переговоры — и пусть всё происходит на их условиях. Миру нужны диалог и осторожность, особенно когда речь идёт о массовых освобождениях заключённых: мы не знаем, кто выйдет на свободу. Мир остаётся опасным, каким бы он нам ни хотелось его видеть.
Yorumlar
Yorum Gönder